На нашем приходе, как и на других современных приходах, существует такая благочестивая традиция: Великим постом по воскресным дням подавать в трапезной на обед, как это принято еще и у греков, морепродукты. Ну, например (или – чаще всего), кальмары… Не то чтобы я очень уж эти самые кальмары люблю, но – как говорится – мелочь, а приятно. В особенности, когда это мелочь гастрономическая, в особенности – Великим постом… Но однажды в один из великопостных воскресных дней, после Литургии, кальмаров на обед почему-то не было. Не скажу, чтобы этот факт выглядел крайне печально или сокрушительно, однако вошедшие в привычку мелочи порой диктуют грешному человеку куда ему идти и что ему делать. В общем, во исполнение уже сложившейся традиции решил я разжиться кальмарами самостоятельно – хотя бы на ужин, потому как после обеда были еще занятия в воскресной школе, – и тем временем обычный мартовский стылый день начинал клониться к вечеру. Казалось бы, в наши-то дни кальмары являются вполне распространенным продуктом, но в первом магазине, куда я зашел, кальмаров не оказалось. Правда, кальмарный помысел, обуславливавший в тот день маршрут моих передвижений по магазинам, говорил, что кальмары в банках это «не комильфо», они слишком субтильны и затхлы в своем консервированном «собственном соку», им явно не хватает натуральной мясистости, в то время как я, недостойный иерей, с раннего утра понесший великие подвиги служения и научения, конечно же нуждаюсь в натуральном гастрономическом утешении. Именно этот чисто человеческий и понятный мотив понудил меня посетить несколько продуктовых магазинов подряд в поисках законного пищевого изыска. Но, на удивление, мороженных кальмаров (разделанных или не разделанных, тушкой или, на худой конец, порезанных кольцами) нигде не было.
Я уже совершил на своем автомобиле причудливые зигзаги по району от одного известного мне магазина к другому и почти отчаялся, так что предательская мысль уже начала закрадываться в сердце: мол, ничего не остается как согласиться на кальмары консервированные или даже сушеные. Конечно, это было бы изменой высоким принципам гастрономической чистоты и вкусовых ощущений, но – что делать! – слаб человек и легко довольствуется синицей в руках, забывая о журавле в небе. С такими вот отчаянными мыслям я и подъехал к последнему на моем многотрудном в тот день пути магазину. Впрочем, это был даже и не магазин, а такой типичный продуктовый павильончик, который, как правило, не содержит никаких изысков, но удовлетворяется необходимым «джентельменским минимум» из алкоголя, сигарет, консервов, чипсов и хлеба. Уже без всякой надежды, с мыслями, что уж здесь-то точно не может быть ничего доброго, я распахнул двери павильона и обозрел его содержимое взглядом, исполненным заведомого сомнения в полноценности местного ассортимента.
– А кальмары есть? – спросил я с целью поскорей завершить свое здесь присутствие, уже окончательно смириться с поражением и, возможно, капитулировать перед консервированным продуктом, из которого, впрочем, при добавлении лука и зеленого горшка тоже мог бы получиться какой-никакой салат.
– А вам какие? – был ответ. – Есть и мороженные, есть и консервированные…
– Что? Есть и мороженные?
– Да, есть мороженные неразделанные, а есть и разделанные – филе…
– Ну!.. (как это у классика?) давайте, давайте, давайте! Килограммчик филе!
Когда кальмары уже были взвешены и я убрал вожделенный предмет в сумку, то услышал неожиданный вопрос:
– А вы ведь в храме здесь служите?
Хотя я уже совлек с себя подрясник, но, вероятно, будучи ране облаченным в храме (или где-либо еще), был замечен и потому ныне безошибочно опознан.
– У меня к вам, батюшка серьезный вопрос… – вопрошала продавец – женщина средних лет, полноватая и, что называется, с заметными в облике следами борьбы за выживание. — У меня здесь в Москве дочка, совсем молодая, восемнадцать ей лет, учится на первом курсе…
– А сами-то вы откуда? – осмелился поинтересоваться я.
– Сами мы из Мордовии… Дочка учится, я вот здесь работаю, квартиру снимаю, но случилась такая, знаете, история: познакомилась моя Катя с одним парнем и вот теперь забеременела… А куда ж ей рожать-то когда она еще на первом курсе, только жить начинает, ей учиться надо, вот мы и решили, что лучше ей сделать аборт, она завтра собирается пойти, а у меня, знаете, по молодости тоже такая история была, тоже пришлось мне на аборт идти, а потом меня мама в храм отвела — молитву взять, Вот я и думаю, как бы моей Кате тоже потом за молитвой подойти? Ведь я не ошибаюсь, так ведь делают?
Тут я должен был бы начать рвать на себе одежду и посыпать голову пеплом. Однако пепла у меня с собой не было, а куртку было все-таки жалко, хотя и внешние карманы, может быть, для отрывания и сгодились бы. Впрочем, волю чувства я все же дал и прочитал небольшую лекцию о страшном грехе аборта и общем вреде оного для здоровья женщины. Хорошо еще в магазинчике в тот момент почти не было покупателей и мне удалось проделать это на одном дыхании. Мамаша бедной студентки-первокурсницы оказалась впечатлительной.
– А как же… как же молитву-то берут? – только и смогла выдавить она при виде моего праведного иерейского гнева.
Пришлось произнести еще одну, хотя уже и более краткую речь, разъясняющую, откуда и как пошла на современной Руси практика применения данной молитвы (в случае непроизвольного выкидыша) к женщинам, виновным в грехе убийства собственного ребенка. Соображения толерантности, политкорректности и внутрицеховой солидарности меня при этом волновали мало. Очевидно, что некоторые мировые константы, ранее сложившиеся в сознании этой женщины, рушились на ее же глазах.
– Надо же… – сказала она, услышав, что в древности за аборт отлучали от Церкви на двадцать лет, – а я думала достаточно молитву взять и все нормально… А мы уже с ней все на завтра спланировали… Наверное, вас сам Бог сюда привел!
Короче говоря, вся эта история с кальмарами имеет свой «хеппи энд». Мы еще созванивались, встречались, беседовали, мама с дочкой приходили на исповедь, дочка вскоре вышла замуж за своего парня, а ближе к следующей зиме родила дочку. В общем, если бы ни страстное желание одного иерея вкусить кальмаров в один из воскресных дней Великого поста, то вряд ли бы этот ребенок увидел свет. Во всем этом вполне можно усмотреть определенный промысел Божий. Одно печалит, что далеко не всем детям выпадает такое вот своего рода везение…
Автор истории:
протоиерей Андрей Спиридонов
Благотворительный фонд Святая Земля
Инвестиции в Душу!
Православные истории из жизни
