Кто благочестив и боголюбив, — тот пусть насладится этим прекрасным и светлым торжеством.

Кто раб благоразумный, — тот пусть, радуясь, войдёт в радость Господа своего.

Кто потрудился, постясь, — тот пусть возьмёт ныне динарий.

Кто работал с первого часа, — тот пусть получит сегодня должную плату.

Кто пришёл после третьего часа, — пусть с благодарностью празднует.

Кто успел придти после шестого часа, — пусть нисколько не беспокоится; ибо ничего не лишится.

Кто замедлил до девятого часа, — пусть приступит, нисколько не сомневаясь, ничего не боясь.

Кто успел придти только в одиннадцатый час, — пусть и тот не страшится за своё промедление.

Ибо щедрый Владыка принимает и последнего, как первого; успокаивает пришедшего в одиннадцатый час так же, как и работавшего с первого часа; и последнего милует, и о первом печётся; и тому даёт, и этому дарует; и дела принимает, и намерение приветствует; и деятельности отдаёт честь и расположение хвалит.

Итак, все войдите в радость Господа нашего; и первые и вторые получите награду;

Богатые и бедные, ликуйте друг с другом;

Воздержные и нерадивые, почтите этот день;

Постившиеся и непостившиеся, веселитесь ныне.

Трапеза обильна, — насыщайтесь все;

Телец велик, — никто пусть не уходит голодным; все наслаждайтесь пиршеством веры; все пользуйтесь богатством благости.

Никто пусть не жалуется на бедность, ибо открылось общее Царство.

Никто пусть не плачет о грехах, ибо из гроба воссияло прощение.

Никто пусть не боится смерти, ибо освободила нас смерть Спасителя.

Он истребил её, быв объят ею;

Он опустошил ад, сошедши во ад;

Огорчил того, который коснулся плоти Его.

Об этом и Исаия, предузнав, воскликнул: «Ад, — говорит он, — огорчися, срет тя доле».

Он огорчился, ибо стал праздным;

Огорчился, ибо посрамлён;

Огорчился, ибо умерщвлён;

Огорчился, ибо низложен;

Огорчился, ибо связан.

Он взял тело и нашёл в нём Бога;

Взял землю и увидел в ней небо;

Взял то, что видел, и подвергся тому, чего не видел.

«Где ти, смерте, жало?

Где ти, аде, победа?» (1Кор. 15:55).

Воскрес Христос, — и ты низложился;

Воскрес Христос, — и пали бесы;

Воскрес Христос, — и радуются ангелы;

Воскрес Христос, — и водворяется жизнь;

Воскрес Христос, — и мёртвого ни одного нет во гробе.

Ибо Христос, воскресший из мертвых, — «Начаток умершим бысть» (1Кор. 15:20).

Ему слава и держава во веки веков.

Аминь.

* * *

«Слово огласительное на Пасху» свт. Иоанна Златоуста

Светлана Иванова

I

Аще кто благочестив и боголюбив, да насладится сего добраго и светлаго торжества.

Аще кто раб благоразумный, да внидет радуяся в радость Господа своего.

Аще кто потрудился постяся, да восприимет ныне динарий.

Аще кто от первого часа делал есть, до приимет днесь праведный долг.

Аще кто по третием часе прииде, благодаря да празднует.

Аще кто по шестом часе достиже, ничтоже да сумнится, ибо ничимже отщетевается.

Аще кто лишися и девятаго часа, да приступит, ничтоже сумняся, ничтоже бояся.

Аще кто точию достиже и во единонадесятый час, да не устрашится замедления:

II

любочестив бо сый Владыка, приемлет последняго яко и перваго: упокоевает в единонадесятый час пришедшаго, якоже делавшаго от перваго часа.

И последняго милует, и первому угождает, и оному дает, и сему дарствует.

И дела приемлет, и предложение хвалит.

III

Тем же убо внидите вси в радость Господа своего: и первии и втории, мзду приимите.

Богатии и убозии, друг со другом ликуйте.

Воздержници и ленивии, день почтите.

Постившиеся и непостившиеся, возвеселитеся днесь.

Трапеза исполнена, насладитеся вси.

Телец упитанный, никтоже да изыдет алчай: вси насладитеся пира веры: вси восприимите богатство благости.

Никтоже да рыдает убожества, явися бо общее царство.

Никтоже да плачет прегрешений, прощение бо от гроба возсия.

Никтоже да убоится смерти, свободи бо нас Спасова смерть. Угаси ю, иже от нея держимый.

Плени ада, сошедый во ад. Огорчи его вкусивша плоти его.

IV

И сие предприемый Исаия возопии: ад, глаголет, огорчися, срет тя доле.

Огорчися, ибо упразднися.

Огорчися, ибо поруган бысть.

Огорчися, ибо умертвися.

Огорчися, ибо низложися.

Огорчися, ибо связася.

Прият тело, и Богу приразися.

Прият землю, и срете небо.

Прият еже видяще, и впаде во еже не видяще.

V

Где твое, смерте, жало; где твоя, аде, победа; воскресе Христос, и ты низверглся еси.

Воскресе Христос, и падоша демони.

Воскресе Христос, и радуются ангели.

Воскресе Христос, и жизнь жительствует.

Воскресе Христос, и мертвый ни един во гробе: Христос бо востав от мертвых, начаток усопших бысть. Тому слава и держава, во веки веков, аминь. 

Это «Слово на Пасху» святителя Иоанна Златоуста читается в храме во время ночной праздничной службы перед началом литургии после пасхального канона. Таким образом Церковь признает это слово единственным полностью выражающим смысл Праздника, настолько полно, что без него немыслима пасхальная  служба, – и настолько точно, что по церковной традиции отменяется обычная пастырская проповедь в этот день, что является признанием того, что добавить уже ничего не нужно и невозможно.

Но его содержание может показаться по меньшей мере неожиданным. Еще в 19 в. митрополит Киевский Платон, составивший толкование на «Слово…», уклончиво отмечает его неясность не только из-за «непонятности старославянского языка для слушателей», но и «по краткости выражения заключающихся в нем мыслей»[1]. В нем нет ничего, «исторически» связанного с празднуемым событием: ни воспоминания «предыстории» праздника и исхода из рабства в Ветхом Завете, ни происходящего в Новом Завете, т.е. самих евангельских событий, нет даже упоминания ни распятия, ни обстотельств смерти, нет повествнования о Воскресении; наконец, ни разу не упоминается даже само название праздника.

Это произведение привлекало внимание в основном богословов, а не лингвистов, и в основном исследователи обращались к истолкованию образов. Однако именно по своей форме, структуре оно совершенно необычно; кроме того, именно в принципах организации материала можно найти ключ к пониманию своеобразия содержания. 

Композиционно «Слово…» делится на 5 частей[2]; каждая часть построена в соответствии с композицией целого, но при этом является в некотором роде самостоятельным произведением и имеет особенности, свойственные только ей.

В первой части – призыв всех, «и первых, и последних», работавших и ленивых, на пир к Домовладыке. Вторая часть – повествование о том, что Домовладыка принимает и милует гостей. В третьей – описание пира: «внидите вси», «трапеза исполнена», «телец упитанный», «явися царство». Четвертая часть является раскрытием смысла слов: «И сие предприемый Исаия возопи: ад огорчися…». В пятой звучат долгожданные слова: «Христос воскрес!»

В синтагматическом плане можно отметить совершенную выверенность и уравновешенность. При отсутствии каких-либо «украшений», которые, как считал сам Златоуст, свойственны речи язычников, синтаксис становится той динамической силой, которая и придает «Слову» его яркость, многогранность и при этом цельность. Первую часть пронизывает структура: 

Лексический строй основан на параллельной градации. Синтаксически эта часть открытой структуры, что определяется ее идеей: возможностью для каждого прийти, и даже для такого, для кого не нашлось «евангельского» соответствия.

Вторая часть также открытой структуры, и речь идет теперь о действиях Домовладыки:

Третья часть закрытой структуры: здесь синтаксически выражается тот же евангельский образ «затворенных врат», за которыми идет пир – на него звали всех даже «по дорогам», но туда с определенного момента уже больше никто не может войти (притча о брачном пире, притча о десяти девах). 

А: внидите вси:

 В

А

В

А

Это наиболее насыщенная в изобразительном плане часть, своеобразная «синтаксическая кульминация» произведения. Перекликаются ряды градации, противопоставлений и синонимических рядов; организованы они в более простые (А) и более сложные (В) конструкции.

В четвертой части использован экспрессивный прием организации лексики, основанный на повторах: 6 раз употреблен один и тот же глагол, своеобразное basso ostinatto, в ответ которому звучат все новые «пояснения» — при этом здесь накладываются две фигуры речи, противопоставление и градация. Все повторы – предикаты к субъекту «ад», т.е. противопоставление идет по смыслу «что сделал ад» – «что с ним произошло в ответ»:

И далее в более сложной структуре:

Можно отметить своеобразный прием «разноплановых кульминаций» – ликование пятой части передано наиболее сложным синтаксическим рисунком (синтаксическая кульминация), в четвертой части, самой экспрессивной происхоит эмоциональная кульминация (здесь чувствуются отголоски речей после битв и насмешки над врагом в античной фольклорной традиции), в последней же, пятой части – то, что подготавливалось с самого начала: смысловая кульминация.

В пятой части употреблен этот же стилистический прием, что и в предыдущей; но если в предыдущей части об аде нечего было сказать, то тут «нельзя» сказать; там автор не хочет вглядываться в тьму ада – здесь не переступает тайн неба; «Христос воскресе» – в этих словах уже все явлено, и Златоуст «приближает» к нам тайну, перечисляя последствия восресения:

Употребление антонимичных существительных делает и глаголы контекстуальными антонимами, и, т.о., стилистические приемы пронизывают не только «горизонтальные» ряды текста, но и «вертикальные»:

При строгой композиционной и структурной выверенности нужно отметить отсутствие каких-либо «украшений» в лексическом плане. Тропов речи в привычном нам античном смысле здесь нет; применительно к этому произведению нельзя говорить о сравнении, метафоре или метонимии. Все слова употреблены в прямом значении. «Домовладыка» прежде всего является в буквальном смысле «хозяином дома» – но и потом уже, план за планом, встают другие, концептуально более важные значения, (господин, Господь) что и является отличительной характеристикой символа. 

Перед нами – образы притч, рассказанных Христом, – это притчи о виноградарях, притча о званных на вечерю, о брачном пире, о талантах. Они особенно важны в первых двух частях «Слова». Начинается Слово косвенной цитатой из Евангелия (ср. Мф. 25.21: «Господин его сказал…: «Хорошо, добрый и верный раб… войди в радость Господа своего»).

Третья часть – наиболее загадочная, здесь почти нет ни отсылок к Писанию, ни цитат, только образы, за которыми стоит вся ветхозаветная и новозаветная история, и которые нельзя понять, не признав их символами. Четвертая и пятая части построены принципиально иначе и своим динамизмом контрастируют с предыдущими; они начинаются с цитат, которые и задают всю структуру части. В плане содержания это больше, чем просто литературный прием.

Рассмотрим соотношение структурно-смысловых фрагментов текста друг с другом.

1 и 2 части соответствуют учению церкви о синергизме, взаимном движении друг к другу Бога и человека: Бог призывает (1 часть), и если человек откликается, то Сам приближается к нему (2 часть).

3 часть – «брачный пир», что в контексте символов евангелия означает Царство Небесное, встречу человека с Богом, сретенье. В контексте символов Нового Завета это рай, таинство Евхаристии, таинство брака.

4 и 5‑я части удивительны по своей возможности «всеведенья», они написаны как бы с той точки, откуда уже все видно и все известно: и что «ад огорчися», и «мертвый ни един во гробе», и то, что «ангели радуются» – эти части о «небе» и «земле», вертикаль от неба до ада. Существенно, что 4‑ая часть начинается цитатой из пророка Исаии, причем эксплицированной: «Сие предприемый Исаия возопии» – как известно, ссылка на источник цитирования была не нужна, и если он указан, то, значит, кто сказал, почти так же важно, как то, что сказано. Имя Исаии употреблено как 1)ветхозаветного пророка 2)пророка, ожидавшего Богоматерь и Мессию, 3) оно вводит нас в службу таинства брака («Исаия, ликуй»). По учению церкви, души всех умерших до воскресения Христа пребывали в аду, ожидая свое освобождение, т.к. после грехопедения человечеству был закрыт путь в Эдем; Христос, умерев, спустился в ад и извел оттуда всех ветхозаветных праведников. Мы как бы совершаем с Исаией и одновременно со всем Ветхим Заветом путь на Небо, освобожденные с ним из ада.

5 часть начинаетсяя двойной цитатой – и из Ветхого Завета, и из Нового Завета (пророк Осия цитируется ап. Павлом, и затем – Иоанном Златоустом) – тут «хор» ветхого и нового заветов, встреча ветхого с новым – но в этот миг это «встреча» и с современными слушателями, с современной Церковью тоже.

Схематически связь частей выглядит так:

5 ч. «Христос воскрес»

|

1ч. «приидите…» ——-3 ч. «пир веры» ——-2 ч. «Домовладыка принимает»

|

4ч. «ад умертвися»

«мертвый ни един во гробе»

 Это скрытый в композиции крест (надо отметить, что в самом «Слове» ни слово «крест», ни «крестная смерть» не упоминаются ни разу).

При соотнесении с иконой Воскресения (икона «Сошествие во ад») проявляются общие закономерности: композиционно икона строится по тому же принципу, что и «Слово», и это проявляется и в пространстве изображения. В центре – Христос (Евхаристия, Царство Небесное), с обеих сторон – освобождаемые из ада праведники (этот момент, как правило, изображается наиболее динамично, иногда изображается даже «усилие» со стороны Христа, как будто он «тянет вверх» Адама и Еву); внизу – побежденный ад с поломанными воротами и «тьмой кромешной», т.е. не попадающей в Воскресение:

«ангели радуются»

(или иконные горки, знаменующие горний мир)

|

праведники – (Адам) – Христос – (Ева)  – праведники

|

«ад умертвися»

«Слово…» и икона связаны также и принципом взаимоотношения с адресатом – слушающим «Слово огласительное…» или смотрящим на икону. Вместо того, чтоб изображать сцену, на которую зритель может лишь смотреть  со стороны, но в которой не участвует, литургическое искусство изображает лиц, связанных между собой общим смыслом образа, но также связанных и со зрителем. Основным в изображении становится не столько взаимоотношение показанных лиц, сколько их общение с адресатом и включение его в происходящее.

Такой способ изображения в иконописи назван обратной перспективой. Синкретизм христианского искусства дает право отнести этот термин и к произведениям словесности[3]. Точно так же, как иконописец преображает пространство, и тем самым помещает зрителя внутрь изображения, читающий или слушающий вовлекается автором к соучастию в литературном сюжете. «Слово…» Иоанна Златоуста обращено к тем, кто его сейчас слышит – настоящее время повелительных глаголов относит их к слушающим и таким образом включает их в само повествование.

Насыщенное символами, «Слово на Пасху» само становится символом, образом, раскрывающим смысл слов «Христос воскрес», образом, т.е. словесной иконой праздника.